Шенкли: Моя история. Глава 4. Капрал

Война началась 3 сентября 1939, на следующий день после моего двадцать шестого дня рождения. Я сыграл за «Престон» в Гримсби, и на обратной дороге субботним вечером мы остановились в Бёрнли пообедать. Даже тогда ещё были надежды на мир. Старик председатель, мистер Тейлор, был оптимистичен.

Следующим утром я отправился на стадион за обычной воскресной хвойной ванной и массажем (некоторые пытались избавиться от последствий вчерашнего пива, а я просто готовился к следующей игре), и в одиннадцать часов Премьер-министр сказал по радио: «Теперь мы в состоянии войны с Германией». В тот день улица Дипдейл была заполнена фургонами из престонских бараков, которые отвозили солдат на поезда.

Будучи бывшим шахтёром, я мог бы вернуться в шахты. Но я не знал, что мне делать. Я получил работу клепальщика в English Electric, где делали Хэмпдены – бомбардировщики. Но я чувствовал себя запертым, как в клетке, и хотя это была должность, защищённая от призыва, я сказал: «Я в деле», и вступил в ряды Королевских ВВС.

Сначала меня дислоцировали в Падгейт, где я встретился с Эллисом Робинсоном, великим йоркширским игроком в крикет, и Уилли Макфадйеном, который играл когда-то за «Мотеруэлл», и которому было сорок, когда он играл за «Хаддерсфилд» против «Престона» в финале Кубка Англии.

Моей целью на службе было выполнять по мере сил свою работу и следить за собой, оставаться в форме. Я не стремился к повышению и не пытался воспользоваться какими-то преимуществами. Я не гулял допоздна и не пропадал нигде целыми днями – я был дисциплинирован. Я чистил уборные и делал это получше некоторых других. Многие парни слонялись без дела и сидели в NAAFI, пили пиво, курили, а я бегал по дорожкам, чтобы оставаться в форме.

Потом меня отправили в Сент Атан, остров Барри, Южный Уэльс. Там я нашёл местечко возле доков, где можно было купить стейк, яичницу и картошку – сытную еду. Её было сложно достать, но я, по крайней мере, ни у кого её не воровал. Я был настолько полон решимости сохранить форму, что чувствовал себя чуть ли не лучше, чем до войны. Как раз в это время я сыграл за Шотландию против Англии на «Уэмбли». Мы сыграли вничью, без голов, и в газете меня назвали игроком матча.

Из Сент Атана я переместился в Манчестер – это была лучшая военная часть из тех, где мне довелось быть, там было множество спортсменов и просто замечательных людей. Я играл в футбол за станционную команду, и мы выиграли региональную лигу. Ещё я занимался боксом. Я весил одиннадцать стоунов и пять фунтов [72 килограмма – прим. перев.] – средний вес. Мы выиграли за базу Кубок герцога Портлендского. Я всегда интересовался боксом – конечно, в Шотландии был Бенни Линч. До войны я даже платил фунт в год за подписку на журнал The Ring из Америки. Я отдал свой боксёрский трофей, маленький кубок, председателю «Престона» мистеру Тейлору.

Манчестер был достаточно большим городом, и я снова смог найти место, где брал приличную еду. У меня был товарищ на Читхэм Хилл, который продавал мне стейки и картошку.

В один день я подошёл к офицеру и спросил:

«Могу ли я взять увольнительную на эти выходные? Мне нужно уехать утром в пятницу».

Он спросил: «Зачем это?»

«Ну, я играю за Шотландию против Англии», - ответил я.

Он с подозрением на меня посмотрел и сказал: «Ну ты и шутник».

Конечно, он мне не поверил, и мне пришлось достать письмо от шотландской ассоциации, которое всё подтверждало. Он, правда, успел посмеяться, говоря людям вокруг: «Вы только посмотрите на это, ребята!»

Так что я сказал: «Вы лучше посмотрите на это, ребята – у меня есть письмо».

Однажды в час или два пополудни над частью пролетел зелёный самолёт и выплюнул несколько бомб и автоматных очередей. Они убили одного или двух солдат и ранили несколько. Если бы в это время не было обеда, они могли бы убить сотни людей в ангаре. Это был ближайший к военным действиям инцидент для нас.

Я плакал, когда уезжал из Манчестера. Для меня это было необычно, я не из плаксивых, но мне очень там нравилось, я встретил множество чудесных, дружелюбных людей, и уезжать было грустно. Следующей базой для меня был – кто бы мог подумать! – Арброт, на севере Шотландии.

Как же там было чертовски холодно! Я провёл там около шести недель на сержантских курсах и играл в это время за «Ист Файф». Гарри Джонстон, из «Блэкпула», тоже был в Арброте некоторое время, он жил на старой мельнице. В местных магазинах можно было достать пикшу и картошку, так что я неплохо питался почти до самого конца войны. Но сержантский курс был тяжёлым, марши и штыковые бои, всё такое.

Высший чин, которого я достиг – капрал. Не Бог весть что, но я и не стремился добиться повышения. Даже капралом я, наверное, был для ребят примером получше, чем некоторые сержанты. Я давал больше советов, чем сержанты, и никого не задирал. Мне казалось, что некоторым ребятам слишком достаётся. Кто-то заслуживал этого, потому что был ленив, но других мучали просто так. Однажды я помешал солдату моего же звания издеваться над пареньком из-за веры. Это было в Грейт Ярмуте, на призывном пункте. Я помешал ему вести себя глупо.

Я попал в Грейт Ярмут после Арброта. Нашим отделением командовал парень с юга Англии, сержант Райли – круглолицый, с настоящим характером. Никогда его не забуду. Некоторые рекруты появлялись у нас без униформы, и Райли говорил, глядя на них: «Чем я заслужил это наказание? Только посмотри на них. Такие всегда попадаются именно мне. У некоторых из них две левых ноги!»

И правда, некоторым из ребят плохо удавалось координировать конечности. Никакого неуважения, они были умными парнями, но есть вещи, которые удаются не всем. У меня был взвод новобранцев – они махали руками одновременно и не могли маршировать в ногу. Это было невероятно. Я не мог сдержаться и чуть не упал от смеха.

Пока я был в Ярмуте, я сыграл пару игр за «Норвич» - во время войны не было проблемы с регистрацией и можно было играть за кого угодно. Когда призывной пункт закрылся, я перебрался в Хенлоу в Бедфордшире, где были две военные части и техническая школа. Там было несколько ребят из ВМФ – они жили в бараках, спали в гамаках и сами стирали свои вещи. Джек Крейстон, который был офицером, и его коллега по «Арсеналу» Лори Скотт были в соседней части.

У нас был внутренний футбольный турнир, который выиграли флотские. Я судил финальный матч и помню, что в нём играл большой Тед Бакл, который после войны перешёл в «Манчестер Юнайтед».

С парнем по имени Джек, чей отец был профессиональным боксёром, мы использовали барак как тренажёрный зал. Мы проводили десять-двадцать раундов каждый вечер, а потом выбирались в город добыть чего-нибудь поесть. Мы с ним набоксировали сотни раундов просто чтобы оставаться в форме. С тех самых пор мы остаёмся хорошими друзьями.

Будучи в Хенлоу, я несколько раз играл за «Лутон» - они очень хорошо ко мне относились. На самом деле, я мог бы перейти в «Лутон» после войны как игрок, а потом они хотели, чтобы я стал их менеджером. Ещё в то время я играл за «Арсенал» - провёл за них все игры, кроме полуфинала, когда они дошли до одного из финалов военного кубка. Все их собственные игроки смогли сыграть в финале, так что я остался за бортом. Мне дали конверт с деньгами и билетами, но я его вернул со словами «Оставьте себе, я не ради этого играл. Я играл, чтобы продолжить попадать в состав, но теперь сантименты взяли верх и вы играете со своими собственными игроками». Я так и не взял ни денег, ни билета. Смотрел игру с террасы – «Арсенал» обыграл «Чарльтон» 7:1.

«Хайбери» тогда был пунктом первой помощи, и там командовал тренер Билли Милн. Там были кровати и всё такое, так что когда я играл, я спал там в субботу и завтракал, принимал ванну, а потом возвращался в часть.

Когда я должен был переехать из Хенлоу в Глазго, я позвонил секретарю шотландской ассоциации Джорджу Грэму (который стал сэром Джорджем Грэмом) и сказал ему, что скоро вернусь в Шотландию. «Рейнджерс» играли днём в понедельник, и если бы я знал об этом, я бы приехал на другом поезде, но я был в Глазго только в понедельник вечером.

Когда я шёл по Центральной станции со своим вещмешком, какой-то мужчина спросил у меня: «Вы случайно не видели Билла Шенкли?»

«Новости разносятся быстро! Я и есть Билл Шенкли», - ответил я.

Он сказал: «Мистер Тёрнер из „Партик Тисл“ хочет с вами встретиться». Он говорил о старике Дональде Тёрнере, секретаре-менеджере.

«Откуда вы так быстро узнали?», - спросил я.

«Нам сказал Джордж Грэм».

Так что, не прошло и десяти минут, как я сошёл с поезда, как я уже сидел в ресторане «Локарно» с директорами «Партик Тисл», ел стейк с картошкой и слушал их рассказы про замечательных молодых игроков, которые у них есть и с которыми я смогу сыграть.

«Мне нужно подумать об этом», - ответил я.

Тогда они выложили свой главный козырь. Они сказали: «Если вы на службе и хотите поиграть в футбол, то должны играть за команду, ближайшую к вашей части».

Ну, моя часть и правда был близко к стадиону «Партик Тисл», но если бы у вас была достаточно длинная рулетка, можно было бы обнаружить, что расстояние до пары других стадионов практически такое же. Но они проложили дорогу по Спрингбёрн, Билсленд драйв и улице Мэрихилл, всё обмеряли, и шотландская ФА сказала: «Да, нужно играть за команду, ближайшую к части».

Так я попал в «Партик Тисл» - и был рад, что так получилось. Мне всё нравилось. У них и правда было несколько молодых игроков, и они помогли мне финансово с операцией на хряще. Это было здорово с их стороны, потому что моё левое колено было травмировано в игре за «Престон» ещё в Галифаксе. Это была единственная травма в моей жизни, которая на время заставила меня перестать играть.

Никогда не забуду день, когда её получил. Я вернулся из Галифакса в Манчестер на автобусе, и нога была ужасного размера. Я отправился в госпиталь Крампсолла, и когда они увидели рентген, то сначала решили, что я сломал коленную чашечку. Мне наложили гипс, конечно, а когда ушла жидкость и спала опухоль, этот гипс стал весь болтаться.

Медсестра была ирландкой. Я стоял на одной ноге и спрашивал: «Как такое может быть? Как моя нога может быть сломана?»

А она отвечала: «Возвращайтесь в кровать». Я устроил ей тяжёлые деньки и вышел из госпиталя за неделю.

Когда я вернулся в манчестерскую часть, старый медик мне сказал: «Не думаю, что вы когда-либо сможете играть». Он думал, что футбольной карьере Билла Шенкли настал конец. Но «Тисл» помогли мне с операцией в частной больнице в Глазго. Я восстановился и в благодарность помог «Тислу» выиграть Летний кубок. Мы обыграли в финале на «Хэмпдене» «Хиберниан» со счётом 2:0.

Пока я был в армии, случилось одно из самых важных событий в моей жизни. Я познакомился со своей женой Агнес, или Несс, как я её называю. Несс тоже служила в ВВС, и мы были в одной части. Мы встретились, когда я усиленно трудился, чтобы восстановить форму после операции. В лагере был Джок Портер, шотландский чемпион в супертяжёлом весе, и мы вместе бегали. Джок бегал с гирями в руках, чтобы укрепить мышцы, и мы с ним наворачивали круги по дорожкам.

Однажды Несс увидела нас с Джоком в спортивных костюмах и спросила у капрала Хью Гамильтона: «Что это за ребята? Я вижу их каждый день».

Он ответил: «Это Билл Шенкли».

«Кто?», - переспросила Несс.

«Вы его должны знать, он играет в футбол, за сборную», - ответил капрал Гамильтон.

Но Несс никогда обо мне не слышала. Она ничего не знала о футболе, и для неё мы с Джоком выглядели как два психа. «Сумасшедшие какие-то», - сказала она.

С того дня я её обхаживал. Носил ей сыр на тостах. Мы поженились в Глазго, откуда Несс родом, в 1944. Мы получили недельный отпуск, но не поехали в свадебное путешествие – это была неделя перед футбольным сезоном!

Хорошо, что Несс не интересовалась футболом, хотя она была на паре игр в Шотландии перед и после свадьбы. Как-то на «Айброксе» «Тисл» отлично играл и выигрывал 3:0, но во втором тайме решения пошли против нас и «Рейнджерс» добыли ничью 3:3. У меня случилась небольшая потасовка со Скотом Симоном. Он играл в «Рейнджерс» левого хава и был жёстким игроком. В той игре он грубо обходился с одним из молодых игроков «Тисла», и я решил ответить ему тем же. Пару подкатов, пару горячих слов, болельщики заволновались и закричали.

После матча мы с Несс ехали в такси с парнем по имени Джо – он был сумасшедшим болельщиком «Рейнджерс» и был очень зол из-за ничьей, которая была сродни победе для «Тисл», и должна была бы быть победой.

«Ах, Скот Симон», - начал Джо.

Я перебил его и сказал: «Послушай, если бы Скот Симон был чемпионом мира по боксу, я мог бы быть следующим чемпионом». Это, конечно, не порадовало любителя «Рейнджерс» Джо.

Несси как-то была на «Селтик Парке», но ушла до конца матча, потому что я валялся на земле после стыка.

В другой раз «Тисл» играл с «Селтиком» на «Ферхилле», и кто-то бросил на беговую дорожку пивную бутылку. Я её поднял и сделал вид, что собираюсь бросить её обратно. Полицейский сказал мне: «Бога ради, не делай этого. Вызовешь беспорядки». Я повернулся к толпе и сказал: «Смотрите тут у меня». Они были добродушны.

Утром в понедельник один из ребят в лагере, Джонни Малхолланд, сказал мне: «Мы знаем, кто бросил бутылку, мы его поймали. Собираемся наказать».

Я ответил: «Это хорошо, Джонни».

А он мне: «За то, что он не попал в тебя!»

Война закончилась, когда я был в Глазго, и я был демобилизован в январе 1946 в Киркхеме, возле Престона. Наша старшая дочь Барбара родилась в Глазго, в том же доме, что и Несс, в той же комнате и той же кровати. Ходить она училась в Престоне.

Я был демобилизован в пятницу, остановился на своей старой квартире, а в субботу сыграл против «Эвертона» в Кубке Англии – это был тот розыгрыш, который выиграл «Дерби». Мы обыграли их 2:1, а потом они обыграли нас 1:0 на «Гудисоне». Пришлось играть дополнительное время, но счёт остался ничейным, так что мы стали играть до «золотого гола» - следующий выигрывает.

Мы должны были бить пенальти в сторону Гледис Стрит. Лил проливной дождь и земля была скользкой. В воротах у «Эвертона» был Джордж Бернетт, а бил пенальти я. Ветер и дождь были мне в спину, и я заметил небольшой уклон земли. Я подумал: «Вот оно». Некоторые их игроки пытались меня отвлечь, говоря что-то типа «Джордж, он обычно бьёт сюда».

Я сказал: «Джордж, я скажу тебе, куда он обычно бьёт – он обычно бьёт в сетку. Если я не забью сейчас, Джордж, я лучше сразу карьеру закончу».

Я ударил мяч стороной стопы и он прошёл футах в трёх от штанги. Он залетел в сетку как пуля. Мокрый день, тяжёлый мяч – идеальные условия. Я мог бы сказать: «Послушай, Джордж, я собираюсь ударить в эту сторону. Я даю тебе шанс, просто прыгай». И он всё равно ничего не смог бы сделать.

Несс переехала ко мне в Престон. У нас не было ничего – все кое-как сводили концы с концами после войны, и это был один из важных жизненных уроков. Ещё раз подтвердилось то, что я знал с самого начала – нужно прочно стоять на ногах, потому что никто тебе ничего просто так не даст.

Фотографии: shankly.com (из архива Карен Джилл, внучки Билла), playupliverpool.com