Что для меня значит Хиллсборо? Часть 1

В 2011 году, перед 22-ой годовщиной трагедии на «Хиллсборо», официальный сайт «Ливерпуля» задал самым разным людям вопрос: «Что для вас значит „Хиллсборо“?». Ответы мы представляем вашему вниманию.

Маргарет Эспиналл, мама восемнадцатилетнего Джеймса, погибшего на «Хиллсборо»

Я не могу винить клуб в том, что произошло в тот день. Я зла, что они вообще позволили играть матч на «Хиллсборо», и особенно что болельщикам «Ливерпуля» выделили меньшую трибуну, но у меня нет чувства обиды на футбольный клуб «Ливерпуль» после «Хиллсборо». Я чувствовала, что мы пытались защитить болельщиков в тот день, но это неправильное слово, потому что они не сделали ничего, за что их нужно было бы защищать. Но именно такое было ощущение, и я немного злилась на клуб за то, что они могли бы сделать больше для своих болельщиков в тот день. Они должны были делать это, не мы, но я чувствовала, что именно мы должны делать это. В целом, клуб очень поддерживает группу HFSG (Hillsborough Family Support Group). Когда вы приходите на мемориальную службу, важно, чтобы вы помнили цену, которую пришлось заплатить за стадионы с сидячими местами. Не деньги, но что-то гораздо более ценное – 96 человеческих жизней. Я сама стараюсь помнить, что это цена, которую наши дети заплатили за безопасность. Семьи всегда знали, что нам лгут, и это факт. Мне не совестно говорить это, и если я кого-то обижаю, я не собираюсь извиняться. Мемориальная служба всегда собирает множество людей. Она могла бы собирать и больше, но мы должны делать вход по билетам ради безопасности – по той же причине, за которую умерли 96 человек. Безопасность превыше всего.

Барни Лоув, болельщик

Что для меня значит «Хиллсборо»? День, когда футбол умер.

Скотт Уильямс, актёр

Что для меня значит «Хиллсборо»? Если вкратце, моё сердце разбивается каждый раз, когда я слышу это слово.

Я больше не могу петь You'll Never Walk Alone без слёз.

Я помню, как готовился к роли Джо Гловера в документальной драме 1996 года «Хиллсборо» (Джо – брат Иана Гловера, одного из 96 жертв трагедии).

Я помню разговор с парнем в инвалидном кресле, который перестал ходить после того дня 15 апреля 1989. У него всё было в порядке с телом и с ногами, но в тот день ему пришлось стоять на голове ребёнка, и он отказывался больше стоять на своих ногах.

Я общался с человеком, который практически не говорил все семь лет между трагедией и этим фильмом. Он рассказал мне что-то, чего никогда не рассказывал никому другому, даже своим родителям – это были последние слова его брата в тот день: «Не дай мне умереть, пожалуйста».

Я разговаривал с парнем, который очнулся в груде тел – его сочли мёртвым. Его пульс проверял полицейский в кожаных перчатках.

Я просматривал горы и горы фотографий жертв асфиксии, снимки того дня, которые мало кто видел. Мужчины со сломанными руками, плачущие старики, умирающие дети.

«Хиллсборо» – это две трагедии. Одна развернулась в тот день на трибуне «Леппингз Лейн», другая последовала в судебных залах. Я просматривал часы записей с обоих событий. Я видел, как у выживших и родственников погибших спрашивали, были ли их близкие пьяны.

Я видел, как болельщиков «Ливерпуля» обвиняли в ужасных, ужасных вещах. Я читал отвратительную, вопиющую ложь на обложках таблоидов, пытающихся заработать деньги на крови, но у людей есть глаза, и они видели то же самое, что и я.

Невероятный героизм, храбрость, инициатива, армия медиков и солдат в красных ливерпульских майках, сражающихся за своих друзей и близких, сражающихся за семью по имени «Ливерпуль».

Так что, да, Хиллсборо для меня значит – НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ, ТРАГЕДИЯ, СЛЁЗЫ.

Но ещё это – ГОРДОСТЬ, НАДЕЖДА И ЛЮБОВЬ. YOU'LL NEVER WALK ALONE.

Кевин Коули, болельщик

Само слово «Хиллсборо» меняет меня даже сегодня. Оно стало для меня большим, чем просто слово. У него есть способность возвращать меня в тот день.

Оно вызывает слёзы и отрицание. У меня мурашки по коже, когда я или кто-то другой говорит об этом. Оно означает все изменения во мне, которые сделали меня тем человеком, которым я являюсь сегодня.

В 1989 году я был счастливым и удачливым подростком, которого жизнь вела туда, куда мне хотелось. Я был успешен в учёбе, спортивен и уверен в себе. Я провёл свою юность в поездках с «красными», и матч был центром каждой недели.

Тот я, который вернулся из Шеффилда в тот день, был другим. Я с трудом сдал школьные экзамены. Я больше не мог концентрироваться. У меня случались внезапные вспышки гнева и приступы настоящей депрессии. Я 11 лет не ходил на матчи.

Я смотрел в зеркало и больше не узнавал себя. Сегодня, когда я пишу это – прекрасный весенний день. Такие дни самые худшие. Я хочу спать до 16 апреля. Я хочу спрятаться от мира.

Я злюсь, я плачу, мне снятся кошмары про третий сектор и про вещи, которые я видел. Я смотрю в небо и думаю: «Было точно так же, как сегодня». Я чувствую себя изолированным даже от моей семьи и ближайших друзей. Я окружён их любовью, но чувствую себя одиноким и беззащитным.

Я чувствую вину и стыд. Я чувствую гордость и горе. Я выбрался из этого сектора, и пытаюсь утешить себя тем, что на поле я помогал отнести погибших в спортзал.

Я каждый день пытаюсь смириться с произошедшим, но пока не нашёл избавления. Я выжил, они умерли. Я до сих пор не знаю, почему.

В этом году, как в каждом году, я снова вернусь на ту террасу. Я слышу крики и стоны. Я чувствую запах пота и страха. Снова вижу картины, которые меня не отпускают.

Я жду 16 апреля и надеюсь, что следующий год будет другим. Для кого-то «Хиллсборо» – просто слово. Для меня и многих других – это константа каждого дня наших жизней.

Тони Баррет, журналист The Times

ХИЛЛСБОРО. Даже сейчас, столько лет спустя, сложно говорить это слово вслух. Слышишь его по телевизору или радио, и непроизвольно мыслями уносишься к трагедии, которая не должна была случиться. Когда-то это было названием стадиона, но душераздирающие события, произошедшие здесь 15 апреля 1989 года, навсегда связали его с трагедией и отчаянием.

Сегодня, когда имена 96 жертв «Хиллсборо» снова прочитают на ежегодной мемориальной службе, эмоции их близких снова будут в беспорядке. Да, время лечит некоторые раны, но они никогда не исчезнут полностью, особенно если продолжать сыпать на них соль несправедливости.

Причины трагедии теперь хорошо известны, даже если ответственные ещё не понесли наказания, а пострадавшие ещё не получили правосудия, которого они заслуживают.

Но есть и другая история о «Хиллсборо» – вдохновляющая история – о том, как мужчины, женщины и дети из всех слоёв общества отреагировали на трагедию самым человечным образом, история об обычных людях, которые отказываются сдаваться несмотря на то, что двери постоянно закрываются перед ними. От тех, кто ломал рекламные щиты, чтобы вынести с поля пострадавших во время трагедии, до тех, кто и по сегодняшний день продолжает бороться за правосудие – они все настоящие герои, люди, которым мы все значительно обязаны.

Многие из них будут на «Энфилде» на службе, вспоминая тех, кто отправился на футбольный матч и не вернулся домой. Они будут стоять на Копе, не думая о своём героизме и не ища признания за свои действия. Посмотрите на человека рядом с вами, и вы наверняка увидите одного из этих героев. Посмотрите дома в зеркало, и вы увидите ещё одного. С непоколебимой солидарностью, с безграничной приверженностью делу и с непобедимой решимостью – каждый, кто принимает участие в продолжающейся битве за справедливость, тоже герой, обычный герой, ищущий справедливости.

В течение трёх сотен месяцев, которые прошли с тех пор, как слово «Хиллсборо» было запечатлено в нашем сознании, любой из тех, кто продолжает борьбу, мог бы отступить перед, казалось бы, непреодолимыми препятствиями. Их никто бы за это не критиковал, они заслуживают только преклонения за то, что они вообще боролись. И то, что их усилия не только не сошли на нет, но и усилились с течением времени, показывает, что эти люди обладают коллективной смелостью перед лицом бедствий, которая должна быть примером для всех нас.

Именно они своими действиями помогли создать другую историю Хиллсборо – историю надежды и храбрости, которую нельзя пропустить или забыть, которая стала примером для всех. Мужчины, женщины и дети. Болельщики «Ливерпуля», «Эвертона» и других клубов. Люди, которые готовые делать всё возможное, чтобы исправить несправедливость. Люди, которые стояли плечом к плечу в самые сложные моменты, и которые продолжают бороться от имени 96. Они – герои «Хиллсборо» и заслуживают только уважения и благодарности.

Джон Генри, владелец «Ливерпуля»

Я являюсь частью этого клуба всего шесть месяцев [текст 2011 года – прим. пер.], а потерявшие близких на «Хиллсборо» страдают 22 года, так что я не думаю, что я могу ответить на этот вопрос. Хотя мы знали о трагедии и до того, как приехали сюда, я могу сказать, что чем больше я встречаю болельщиков «Ливерпуля» и чем больше общаюсь с людьми, тем лучше понимаю, насколько сильно «Хиллсборо» повлияло на стольких людей, и как трагедия продолжает влиять на людей. Теперь я вижу, как «Хиллсборо» объединило болельщиков «Ливерпуля» и как они поддерживали друг друга в сложных обстоятельствах. Ещё меня впечатлило, с каким достоинством ведут себя все затронутые трагедией люди такое долгое время.

Энди Миттен, редактор фанзина United We Stand

Мне было 15, и я был в ужасе от того, что видел по телевизору и слышал по радио. Помню, как думал «это могли быть мы». Болельщики «Юнайтед» попадали в давку на переполненной «Леппингз Лейн» несколько раз до «Хиллсборо». Власти мало обращали внимания на то, что болельщиков загоняют на сектора как скот.

Три месяца спустя я впервые встретил скаузера. Мы оба были детьми на каникулах с семьями на Мальорке. Он стоял на «Копе», я на «Стрэтфорд Энд». Он не мог объяснить, что значила трагедия, но его отец пытался. Он как раз только что прошёл из Олд Суон [район Ливерпуля – прим. пер.] до «Хиллсборо», чтобы собрать денег на суд, в память о друге, которого он потерял. Он рассказывал, как пересекал Большой Манчестер, и его бесплатно приютили. Я был рад этому, но никак не мог понять, как могут 96 человек пойти смотреть футбол и не вернуться. Я до сих пор не могу…

Стивен Джеррард, капитан «Ливерпуля»

Мне было всего девять лет, когда это случилось. Я был шокирован и огорчён сценами, которые увидел в трансляции, и новостями по радио. К несчастью для меня и моей семьи, на следующий день и мы получили ужасные новости, что член нашей семьи был на матче и погиб.

Было очень сложно принять, что мой кузен Джон-Пол был там. Реакция мамы, папы и всей семьи помогла мотивировать меня стать тем игроком, кем я стал сегодня.

«Хиллсборо» очень важно для нашего клуба. 96 никогда не будут забыты, но важно помнить их как личностей, а не как число. Клуб боролся за правосудие с самого начала и продолжит это делать. Время проходит, но некоторые шрамы никогда не исчезнут, и болельщики никогда не забудут.

Даже когда я перестану играть, я буду приходить на мемориальную службу отдать дань памяти – каждый год. Я встречаюсь здесь с семьёй Джона-Пола, и мы разделяем с ними все эмоции. Семьи погибших проявляют невероятное достоинство, я думаю, они могут гордиться собой. Они ведут себя безупречно, и клуб очень горд ими и тем, как они справляются с этой трагедией.

Шон О'Нил, болельщик

«Хиллсборо» значит для меня очень многое – весеннее солнце, перевал Снейк, это смех с друзьями, это значит уговаривать нашего водителя посадить ещё одного человека до Шеффилда, хотя место в машине и закон советуют ему этого не делать. Это припарковаться на холме и идти вниз к стадиону, это значит не одобрять неорганизованность возле стадиона, это горячая липкая толпа, это запах рвоты, это значит паника, когда линии полиции на лошадях и людей сталкиваются, это значит дети теряются в толпе, это помогать этим детям перелезть через турникеты, возле которых давно нет билетёров, это временное облегчение от ада, который был снаружи, это покой и свобода внутри, это значит хорошая Северная трибуна, это значит что-то неправильно, очень неправильно, это значит потухающая прямо перед глазами жизнь, это не знать что делать, это паника, это тоска, это значит что мужчина в чёрной кожаной куртке, прикрывающей лицо и отражающей яркое солнце, уже мёртв, это значит мои друзья могут быть мертвы, это значит друг, с которым я поменялся билетом, тоже может быть мёртв, это значит прочь с дороги, это прыжок на поле, это смотреть на траву и пытаться понять, что ты там делаешь, это парень, передающий воду лежащим на земле людям, это необходимость немедленно позвонить домой, это долгий путь вверх на холм к машине, это значит пересчитывать друзей по головам, это значит мы все в безопасности, это дорога домой, перевал Снейк, это возвращение в Ливерпуль. Это значит, что я больше не мальчик, это значит, что я уже взрослый. Это конец простодушия, это конец того футбола, который я знал, это значит, что ничего уже не будет так, как прежде.

Стив Ротэрем, член Парламента

Возможно, это самая горькая и самая важная дата в истории города Ливерпуля. Она не менее важна, чем получение хартии в 1207 году.

Я был там в 1989, помню, как мы приехали в Шеффилд за 20 минут до начала матча. Я помню, какой был великолепный день. Мы были там за год до этого, но на этот раз не было ничего похожего на порядок и контроль. Я поменялся билетами прямо перед матчем, чтобы пойти на трибуну над «Леппингз Лейн», и я поднялся на своё место прямо перед началом игры. Я наблюдал за событиями как во сне. Некоторые вещи я помню чётко, а некоторые – как в тумане.

Реакция всего Мерсисайда на следующий день показала настоящий дух Ливерпуля. Не было важно, ты болеешь за «красных», «синих» или кого-то другого. Все они были вместе и демонстрировали настоящий скаузерский дух.