Шенкли: Моя история. Глава 12. Новые триумфы

Самым волнующим в моей карьере игрока был день, когда я выиграл Кубок Англии с «Престоном». Мой величайший день в футболе - первая победа с «Ливерпулем» в Кубке Англии. Но третья победа в чемпионате с совершенно новой командой, пожалуй, доставила мне больше всего удовлетворения. «Ливерпуль» повторил рекорд «Арсенала» - восемь чемпионских титулов! - и в том же самом сезоне, 1972/1973, мы привезли домой европейский кубок, Кубок УЕФА.

Принципы новой команды повторяли принципы старой команды. Мы играли на свои сильные стороны. Мы прессовали соперников и заставляли их бегать. Мы мало пропускали, а забивали, пожалуй, меньше, чем могли бы, потому что соперники глубоко оборонялись и блокировали ворота. Чем больше игроков в штрафной - даже и своих игроков - тем сложнее бывает забить гол.

Мы разработали систему игры, которая минимизировала риск травм. Команда играла по секциям поля, как в эстафете. Мы не хотели, чтобы кто-то бегал через всё поле и уставал почём зря, поэтому защита играла в одной зоне, потом делала пас в полузащиту, в их зону, и так далее до нападения. В нашей системе всегда было место ярким индивидуальностям, но работа распределялась на всю команду. Нет ничего странного в том, что за моё время на «Энфилде» восемь игроков провели каждый больше трёхсот матчей в чемпионате - Иан Каллахан 502, Крис Лоулер 396, Роджер Хант 384, Питер Томпсон 377, Томми Лоуренс 305. Эмлин Хьюз при мне сыграл 264 матча в лиге и позже преодолел отметку в 300 игр, а сейчас, когда я это пишу, близки к такому же достижению и Рэй Клеменс, Кевин Киган и Стив Хайуэй.

Мы не верили в отдых для игроков из-за загруженного расписания матчей. Мы не ставили в состав молодых ребят, не знакомых со схемами, которые только усиливали бы давление на остальную команду.

Некоторое время у нас в тренерском штабе работал Тони Уэйтерс, очень умный парень. Идеи Тони потрясающе комбинировались с нашими собственными на тренировках перед сезоном. Мы пробовали разнообразные упражнения, время летело незаметно, и тренировки доставляли всем удовольствие. Тони был всеми руками за подписание Стиви Хайуэя, он видел Стива в игре чаще всех остальных работников штаба. Мы многому научились у Тони, и он кое-чему научился у нас, наверное. Он ушёл из «Ливерпуля», чтобы поиграть на воротах за «Бёрнли», а потом стал менеджером «Плимута».

Я видел эмоции Кевина Кигана и Эмлина Хьюза, их слёзы, когда мы профукали чемпионство в сезоне 1971/1972, первом сезоне Кевина. До титула нам не хватило одного очка. На выезде в Дерби мы проигрывали 0:1, и Кевину грубо помешали в штрафной - голкипер сбил его, но пенальти не назначили. Этот пенальти мог бы выиграть нам чемпионат. Сэм Лонгсон, председатель «Дерби», был на нашем последнем матче с «Арсеналом», где у нас тоже украли гол. Кевин выдал косой пас Джону Тошаку, и тот вколотил мяч в сетку. Все на стадионе думали, что гол был, но его отменили из-за офсайда. Так что мы закончили третьими, за «Лидсом» по голам и за «Дерби», которые успели уехать в заграничный лагерь на отдых. Я воодушевился тем, как хорошо мы играли на «Хайбери». Новая команда проявила себя, и в следующем сезоне мы выиграли чемпионат с 60 очками.

Мы были сильны и психологически. Мы даже повесили табличку над туннелем, по которому игроки выходили из раздевалок на поле. Наш мастер по ремонту Берт Джонсон выкрасил её, белые буквы на красном фоне: «ЭТО ЭНФИЛД». Форма устрашения!

Как-то к нам приехал «Ньюкасл Юнайтед», и их игроки были в хорошем настроении. Я не понимал этого, они же никогда не выигрывали на нашем поле! Джо Харви стоял на верхней площадке лестницы, а игроки выходили - Джон Тюдор, Боб Монкер и остальные. Когда Малкольм Макдональд поравнялся с Джо, он указал на табличку и заявил: «Джо, мы на правильном стадионе!»

Я ответил: «Вы скоро на своей шкуре узнаете, что вы на правильном стадионе, сынок!», только в других выражениях.

В тот день мы обыграли «Ньюкасл» 5:0 - хотя они играли лучше некуда. Они были главными неудачниками в мире. Счёт мог бы быть 5:5, фантастическая игра. Мы играли хорошо и они играли хорошо, но мы реализовывали контратаки, а они - нет. Рэй Клеменс был великолепен.

Малкольм Макдональд нормально всё это воспринял. В газетах процитировали его рассказ о нашей перепалке перед игрой. Он приятный парень, я не отказался бы заполучить его в свою команду. Он забивает голы, потому что ничего не боится и создаёт шансы.

Я всегда старался посмотреть, как игроки соперника приезжают на стадион и идут в раздевалки. Я подглядывал в книгу Ротмана или в ежегодник News of the World, чтобы вспомнить их имена, хотя, конечно, большинство я знал и так. Я был готов к их приезду и говорил что-нибудь вроде такого: «Привет, Джимми, поле сегодня тяжеловатое, но не сильно. Если уж честно, то поле как раз нам хорошо подходит. Мы любим играть в определённых условиях, и сегодняшние - как раз такие. Наши игроки в восторге!»

Было ли сухо, или мокро, или морозно - без разницы. Я говорил: «Чуть подморозило. Помню, как мы в прошлый раз играли на морозном поле - ох, как же мы хорошо играли!»

Потом я шёл в нашу раздевалку и говорил: «Боже, я видел их команду. Да они кутили всю ночь! Бобби Мур выглядит старше, чем я! Я не шучу, невероятное зрелище. Я вам скажу, они до смерти напуганы!» Я говорил это про всех. Был бы это мадридский «Реал» - сказал бы то же самое.

Как-то в газете напечатали, что Рон Гринвуд и Бобби Мур хвастались, как сложно бывает забить «Вест Хэму». Упомянули и «Ливерпуль». И что? Мы играли на выезде с «Вест Хэмом» в понедельник в начале сезона, и минуте на десятой второго тайма забили наш пятый гол. Я повернулся к Гринвуду и сказал: «Я тебе кое-что скажу, Рон: кажется, у нас есть шанс выиграть этот матч!»

Мы всё спланировали ещё в начале сезона, прямо как «Тоттенхэм», когда они выиграли дубль в 1960/1961. они провели одну тактическую встречу перед сезоном, с Дэнни Бланчфлауэром, Джоном Уайтом, Бобби Смитом и всеми остальными, и больше им ничего не было нужно. Если у вас хорошая команда, то одной тактической встречи за сезон достаточно, чтобы разобраться во всех вопросах, прояснить, что вы собираетесь делать. Разве что у ваших игроков плохая память! Если у нас что-то шло не так, я ворчал на игроков: «Нам придётся провести ещё одну тактическую встречу - вы всё позабывали к чертям! Мы уже проводили одну три года назад, и теперь придётся всё повторять!»

Перед субботним матчем игроки обычно были в раздевалке уже в два часа. Один или двое могли чуть припоздниться. Когда я был игроком, я был полностью готов за пятьдесят минут до игры. Я готовился целый день, переодевался в футбольные шорты, гетры и бутсы. Потом я просто сидел и расслаблялся. Если кто-то говорил мне: «Тебя там кое-кто ищет», я отвечал, что поговорю с ними после матча. Я не занимался никакой раздачей билетов и прочими подобными делами. Когда я был в раздевалке, меня не интересовало ничего, кроме матча. Даже если говорили «Там твой брат снаружи», я отвечал: «Передайте ему, что я увижусь с ним летом». Я массажировал ноги, бинтовал лодыжки и никуда не торопился.

Игроки «Ливерпуля» разговаривали и начинали готовиться минут за сорок пять до матча. Я не любил видеть, как команды спешат и делают всё в последнюю минуту, это полная ерунда. Они должны быть готовы вовремя и успеть расслабиться. Многие команды делают вещи определённым образом, потому что они суеверны, и им вечно приходится спешить перед выходом на поле. Я обычно говорил: «Давай, лучше сделать это сейчас, а не на поле!»

Я продолжал болтать про соперников. Например: «Боже, я видел этого их нового парня! Скажу я вам - он глаз не сомкнул этой ночью. Более того, если вы его обыграете, он и сегодня глаз не сомкнёт!»

В «Престоне» мы росли вместе с весёлыми ребятами, и я тоже был таким. Тренеры сами шутили, чтобы мы начали смеяться. Мы травили байки про старые времена, когда играли в больших бутсах и длинных кальсонах и носили поникшие усы. Хорошо, когда в раздевалке есть кто-то, кто может пошутить перед игрой.

«Я видел их запасного», - говорил я игрокам в «Ливерпуле», - «и я надеюсь, что ему придётся выйти на поле, потому что я уверен, что он не хочет выходить против нас!» Так мы подшучивали, и я не запрещал игрокам разговаривать. Некоторые, конечно, были очень тихими. Иан Каллахан всегда очень мало говорил, но это не мешало ему выкладываться на поле.

Я считал своей обязанностью всё знать про своих игроков. Я знал даже цвет их глаз. Я всегда очень ценил Иана. Как-то ко мне пришёл один человек и попросил порекомендовать кого-то из игроков, кто мог бы помочь ему со страховым бизнесом и потом стать его партнёром. Я без колебаний сказал ему: «Вам нужно обратиться к Иану Каллахану». Иан занялся страхованием и весьма преуспел. Я всегда был о нём самого высокого мнения.

Вы наверняка слышали или читали про то, как менеджеры вдохновляют игроков, и я вам расскажу, что это значит. Когда Стив Хайуэй перешёл в «Ливерпуль», он играл сенсационно. Его фантастическое ускорение убивало соперников. Но через некоторое время стало заметно, что он устал. И тогда я использовал на нём психологический приём, который раньше уже использовал на других игроках.

Мы ехали на выездной матч, я подошёл к Стиву и сказал: «Ты выглядишь немного уставшим, сынок. Думаю, тебе стоит отдохнуть». Я дал ему понять, что собираюсь оставить его вне игры, и я видел, что он расстроен. В конце поездки я снова подошёл к нему и спросил: «Ты хочешь играть, сынок?»

«Да, конечно!», - ответил он, и его лицо засветилось.

«Хорошо, тогда ты играешь», - сказал я. Он обрадовался так, как будто опять дебютировал в команде.

Другой пример. Как-то я открыл Liverpool Echo вечером в пятницу и увидел заголовок, что Стив не будет играть в субботу. Откуда в газете это взяли, я без понятия, но я подумал: «Боже, у парня ведь тоже будет эта газета!»

Я тут же позвонил Стиву и спросил: «Ты видел газету, Стив?»

«Да», - ответил он.

«Так вот, это полная чушь», - сказал я. - «Стив Хайуэй завтра играет левого аутсайда за „Ливерпуль“».

Я не мог заставить парня ложиться спать с мыслью, что он завтра не сыграет. Думаю, кто-то из клуба сказал, что Стив вряд ли сыграет, а это было воспринято как факт. Но выбирал состав в «Ливерпуле» только один человек, и это был я.

Я всегда напоминал игрокам не препираться с судьёй. И всегда старался их приободрить. Говорил что-то вроде: «Не думайте, что кто-то из вас должен выиграть матч сам, в одиночку. Не думайте, что команда слишком сильно от вас зависит. Делитесь своими мыслями. Мы не ожидаем, Джон, что ты выиграешь нам матч, или ты, Кевин, или кто угодно ещё. Мы хотим, чтобы вы все вносили свой вклад. Так что не берите слишком много на себя, и не берите всё это до головы, не пугайте себя до смерти. Вы все одинаково ответственны и за победы, и за поражения. Будьте терпеливыми. Играйте вместе, не останавливайтесь. Ни на что не обращайте внимания. Делайте то, что вы и мы считаем правильным, и к чёрту всё остальное».

Мы всё планировали заранее, и нам оставалось только наблюдать за игрой - конечно, если к перерыву не становился очевидным какой-нибудь изъян соперника. Когда у нас были игроки вроде Иана Сент-Джона или Роджера Ханта, мы отправляли их разведывать соперника. Например, нападающий убегал вперёд, и мы смотрели, побежит ли его опекун следом. Если да - мы могли скорректировать свои планы. В те дни в основном играли в персональную опеку. Сент-Джон убегал, его опекун за ним, а мы смеялись: «Отлично, приводи его сюда, мы ему чаю нальём!» Роджер делал то же самое, и это оставляло большие дырки в середине поля.

В перерыве мы обычно говорили о том, что бросалось в глаза. Например, кто-то неуверенно себя чувствовал на позиции инсайда, и я говорил: «У тебя всё получится, сынок». Или защитники играли против талантливого вингера, и мы отмечали: «Не давай ему пробегать по бровке, сынок. Уводи его в центр, он очень опасен на краю».

Кое-что и можно было поменять в перерыве, но чаще всего речь была такая: «Будьте терпеливы. Вам может понадобиться пятьдесят минут, или шестьдесят, или семьдесят, или меньше. Может, и все восемьдесят, но не переживайте, девяноста минут вам точно хватит для победы».

В одном сезоне мы стали забивать голы в последние пять минут матча - раз девять так случалось, если не больше. Это дало нам психологическое преимущество. Я говорил игрокам: «Время идёт, и они всё больше вас боятся. Когда тренер говорит им, что осталось десять минут, они прямо трястись начинают и думают: „Господи, сейчас-то они и забьют“».

Часто в конце матча я говорил председателю: «Мы затолкаем свой гол. Они стали вялые и напуганные». Из-за наших кроссов соперники суетились, и вдруг бум! Мы опять забили гол. Помню последний удар в матче с «Норвичем». Фил Бёрсма получил мяч на краю поля, а Кевин Киган бумерангом отправил его в сетку. Такое разочарование для «Норвича»!

Мы достигли такого уровня, что всегда знали: мы выиграем, как с первой нашей великой командой. Уже на десятой минуте матча я знал, что мы выиграем. Я видел, как команды забивают нам и сразу меняют всю схему игры. Они начинают играть на удержание счёта 1:0 на десятой минуте. Вот это настоящее пораженчество. Им стоило бы продолжать играть в том же духе. Если тактика принесла один гол, то стоит её придерживаться и дальше. И я видел такое не раз. Видел и в матчах, где не играл «Ливерпуль».

В сезоне, когда мы выиграли чемпионат и Кубок УЕФА, мы, ко всему прочему, ещё сыграли восемь матчей Кубка лиги, так что график был тяжёлый. И в конце мы играли с немцами, с «Боруссией» из Мёнхенгладбаха, а они были лучшей командой в Европе с такими игроками, как Нетцер, Фогтс, Даннер, Виммер, Хайнкес, Бонхоф и Йенсен.

Финал игрался в два матча, и нам очень повезло в первой игре на «Энфилде».

Джон Тошак в тот вечер не играл, в составе был Брайан Холл. Шёл ливень, и поле было залито водой. Спустя полчаса мучений без голов австрийский рефери остановил матч и отправил игроков в раздевалки.

Я пошёл поговорить с ним, и он сказал: «Если дождь не прекратится, придётся остановить матч. Мяч совсем не двигается».

Я ответил: «Ну, не так уж всё и плохо!» Я знал этих континентальных судей! Скажи ему: «Да, ерунда, давайте переносить игру», и он подумает: «О, о - он хочет переноса». Так что я настаивал: «Правда, не такой и сильный дождь. Видал я поля и похуже».

Но он отвечал: «Нет, нет. Я был на поле. Я знаю. Я пойду и сам попробую ударить по мячу».

Он вышел наружу, потом вернулся и сказал: «Нет, всё, матч переносится на завтра».

Как же я был рад это слышать! Я сразу же сказал Джону Тошаку: «Едь домой и хорошенько отдохни, сынок. Завтра ты играешь».

За эти полчаса под проливным дождём мы кое-что успели заметить - кое-что, что обеспечило нам победу в Кубке. Немецкие защитники все были не крупные ребята, и они никогда не выходили из вратарской. Когда английские команды получают мяч, они быстро убегают, и нужно успевать. Немцы - никуда ни ногой, они оставались на месте. Они никуда не торопились, и не очень-то хорошо играли в воздухе. Я даже был немного зол на скаута, который расписывал нам их состав.

На следующий день мы начали играть снова - снова впустили на стадион зрителей - и Джон Тошак был в составе. С самого начала матча мы пробивали мяч по центру, и Джон пасовал головой. Кевин Киган забил парочку с этих пасов, и мы выиграли 3:0.

На ответный матч мы поехали в Мёнхенгладбах. У них был компактный маленький стадион с потрясающей травой. Она была такая сухая, что я сначала решил, что она искусственная, из нейлона или ещё чего-то. За полчаса до матча прошла жуткая гроза: гром, молнии, ливень. Мокрое поле добавило скоростей, и ох, как же нас гоняли немцы первые двадцать минут! Я думал: «Господи Боже, мы тут проиграем 15:0». Они играли совершенно нереально, но выдохлись где-то за четверть часа до перерыва. Я ясно это видел, как они быстро выложились на полную. Тогда я сказал: «Мы выиграем этот финал и, может даже, и этот матч». Они выдохлись - но и мы выдохлись. Мы сыграли столько матчей в сезоне - вдвое больше, чем «Боруссия» - и если бы не эта усталость конца сезона, мы бы забили парочку во втором тайме. В тот вечер немцы были сильнее и выиграли 2:0, но мы выиграли финал в сумме 3:2.

За несколько минут до свистка я встал и начал ходить вдоль бровки. Какой-то немецкий болельщик кричал на меня, и я обозвал его в ответ. К счастью, между нами была проволочная сетка, и он не мог меня достать. Я ходил и разговаривал с игроками, повторял: «Всё в порядке, ребята, уже конец матча». Помню, Джон Тошак был настолько уставшим, что не мог даже праздновать. Его вымотал не только этот матч, но и все другие матчи сезона за нас и за Уэльс.

Так мы выиграли чемпионат и европейский кубок - дубль, который никому ещё не удавался. И мы добились этого с командой детей, и им ещё многое предстояло выиграть.

В следующем сезоне мы стали вторыми в чемпионате и отправились на «Уэмбли» за Кубком Англии. На пути у нас случилась только одна проблема - мы дома сыграли вничью с «Донкастер Роверс».

У нас всегда бывало что-то подобное в Кубке. Когда мы выиграли в 1965, в одном из раундов «Стокпорт» удержал ничью на «Энфилде». Я не видел тот матч - уезжал смотреть «Бремен» против «Кёльна», наших оппонентов в Европейском кубке. Это был первый матч «Ливерпуля», который я пропустил. Я был уверен, что у нас хорошие шансы - против «Стокпорта» дома!

Игра в Бремене была днём, так что я успел на экспресс-поезд до Гамбурга и самолёт в Лондон. Товарищ Уилли Стивенсона, который как-то играл за «Рейнджерс», сидел в паспортном столе в аэропорту Лондона, и я спросил его: «Ну что, есть неожиданные результаты?»

«Да», - ответил он. - «„Питерборо“ дома обыграли „Арсенал“».

Я сказал: «Ну, не такой уж это и шок. Дай-ка мне твою газету».

Я просмотрел результаты и воскликнул: «„Ливерпуль“ - „Стокпорт“, 1:1, это тебе разве не шок?»

Когда я вернулся, Боб Пэйсли объяснил мне, что поле было ужасным. Оно сначала замёрзло, а потом растаяло до мягкости, так что результат мог быть любым. Боб сказал: «Честно говоря, нам ещё повезло, что ничья».

Мы проигрывали 2:1, и за двадцать пять минут до конца Кевин Киган, который вообще-то родом из Донкастера, сравнял счёт. После матча я сказал Кевину: «Возможно, это самый важный гол во всей твоей карьере. Мало того, что ты дал жителям Донкастера возможность увидеть тебя в игре, так, может, ещё и выиграл нам Кубок». Жители Донкастера увидели его в игре, а мы выиграли Кубок.

В том сезоне мы сделали одну замену. Ларри Ллойд, наш надёжный игрок центра защиты, повредил мускул в ноге, и мы ввели в состав молодого и многообещающего Фила Томпсона. Многообещающими были многие игроки, конечно, но я был уверен в Филе. Он не был львом внешне, но у него было львиное сердце. Так что Фил и Эмлин играли в защите - они не были такими массивными, как Ларри, но мы могли изменять стиль игры. Ещё у нас был Питер Кормак, подписанный за 110 тысяч фунтов из «Ноттингем Форест» в 1972. Питер играл очень хорошо, и мы начали разыгрывать мяч из защиты.

Иногда меня спрашивают, много ли споров обычно случается перед подписанием игрока. Для больших клубов вроде «Ливерпуля» ответ простой: когда на рынке появляется игрок подходящего калибра, нужно бежать за ним, потому что хорошие игроки попадаются не часто.

Питер Кормак был в ссоре со своим клубом, «Ноттингемом». Я и сам видел Питера в игре, но мой брат Боб знал его лучше, и я говорил про Питера с братом. Боб сказал, что он может сыграть впереди, в центре или на позиции винг-хава. Что он хорошо играет в воздухе и ничего не боится. Этот разговор состоялся ещё до того, как Питера выставили на продажу, и когда это случилось, я уже знал, что он нам подходит. Я купил его, потому что он универсал и может сыграть одиннадцатого номера или четвёртого.

Дважды я не смог подписать желаемого игрока из-за медицинского обследования. Первый раз - в 1964, когда Фредди Хилл был лучшим игроком в Англии. Я видел его, когда ему было двадцать три, на позиции инсайд-форварда за «Болтон» против «Вест Хэма» вечером в субботу. «Вест Хэм» был непростой командой, и мы должны были играть с ними кубковый матч. Фредди разорвал их на части! Когда у меня спросили, как обыграть «Вест Хэм», я ответил: «Купить Фредди Хилла!»

Мы согласовали условия с «Болтоном» и собирались заплатить за Фредди 45 тысяч фунтов. Они приехал на «Энфилд» в обед в понедельник, и я спросил, тренировался ли он. Он ответил да, и я сказал: «Хорошо, тогда пойдём к врачу». Врач обследовал Фредди и вынес вердикт: «Кровяное давление». И всё. «Врач против твоего подписания», - объяснил я Фредди. С нами был менеджер «Болтона» Билл Риддинг, и он сказал: «Ерунда, парень в порядке». Тогда мы пошли к другому врачу, он подтвердил диагноз, и мне этого было достаточно. «Болтон» потом отправил Фредди к специалисту, который сказал, что он в порядке, и две недели спустя он играл против нас на «Энфилде», вечером в пятницу, перед скачками Grand National.

Карьера Фредди продолжилась. Более того, Малкольм Эллисон забрал его в «Манчестер Сити» и пообещал сделать Фредди самым здоровым игроком в мире. Но дело было простое - он был недостаточно здоров, чтобы перейти в «Ливерпуль».

Лет восемь спустя то же самое произошло с Фрэнком Уортингтоном, большим нападающим «Хаддерсфилда». Я уже представлял, как Фрэнк терзает оборону соперников. Я был готов заплатить за него 150 тысяч фунтов. Но врач снова обнаружил проблемы с давлением. Мы отправили Фрэнка в отпуск, думая, что ему просто нужен отдых, но после возвращения давление стало только хуже. Мы не стали подписывать контракт.

Не я отказался от подписания Фредди Хилла и Фрэнка Уортингтона - это сделали профессиональные медики. Тот факт, что я был готов купить их, говорит достаточно об их талантах. Но если специалист считает, что игрока не надо подписывать, то к нему стоит прислушаться. Если игрок здоров, мы можем сделать его ещё здоровее. Но сначала нужно проконсультироваться с врачами.

«Лестер Сити» купили Фрэнка за 110 тысяч, и он потом играл за Англию. Я был очень рад за него. Как и в случае с Фредди Хиллом, у меня не было сомнений в его способностях. Но обоим недоставало физических кондиций для игры в «Ливерпуле».

Лу Макари хватало всех кондиций для игры в «Ливерпуле», и я пытался подписать его до того, как он отправился в «Манчестер Юнайтед». Я видел его в деле за «Селтик» и Шотландию и не сомневался, что он нам нужен. Он мог бы играть в нападении или в центре поля - мог бы играть где угодно! Он мелкий парень, но полезен в воздухе, идёт в отборы, играет напористо, и, что самое главное - с умом.

Я готов был заплатить за Лу 200 тысяч. Он приезжал посмотреть один наш матч, и потом мы обсуждали возможность трансфера. Им интересовался и «Манчестер», и Лу сказал, что ему нужно время подумать. В конце концов он выбрал «Юнайтед». Перешёл в команду с проблемами на пути во Второй дивизион.

Если бы он перешёл в «Ливерпуль», у него не было бы такого сложного периода. Он бы играл рядом с такими футболистами, как Кевин Киган. Но он сам так решил, и я был восхищён тем, как он вырос в «Юнайтед». Ему пришлось помучаться в нападении, но он делал своё дело и потом стал потрясающим центром молодой команды Томми Дохерти. Лу отлично читает игру и заставляет других игроков думать.

Ещё один пример смены позиции - Рэй Кеннеди, последний игрок, которого я купил в «Ливерпуль», и самый дорогой - 200 тысяч. Переговоры с «Арсеналом» длились целую вечность, и я ушёл из клуба ещё до того, как Рэй начал играть.

У Рэя были свои проблемы, но он был талантлив, и ему не было и двадцати трёх лет, когда мы его подписали. Он невероятно много трудился в «Арсенале», и ему нужен был отдых и перемены. Я видел в нём игрока с точным и сильным ударом, и, думаю, он мог бы продолжать играть в нападении, если бы настоял на этом. Но в «Ливерпуле» стали использовать его в центре, и он отлично проявил себя. Его последний пас всегда был очень опасен, и он умеет находить хорошие позиции для удара.

Кеннеди был последним игроком, которого я подписал. Мне кажется, трансферный рынок ждут серьёзные перемены с этой свободой передвижения и введением «свободы контракта». Это даст игрокам возможность переходить из одного клуба в другой по окончании контракта. Они смогут сами договариваться о цене, а клубам останется только обсудить размер компенсации с учётом возраста и таланта игрока.

И всё это происходит тогда, когда страна находится в сложном финансовом положении с девальвацией и безработицей. Футбольные клубы, которые раньше еле сводили концы с концами, будут страдать ещё больше. Что бы ни случилось, когда игроки получат «свободу передвижения», ясно одно: богатые будут становиться богаче, а бедные - беднее.

Мы обыграли «Ньюкасл» на «Уэмбли» в 1974 - но мы заложили фундамент этой победы в матче чемпионата в Ньюкасле. В том матче мы использовали всю ширину «Сент Джеймс Парка» - не лучшее поле, скажу я вам, и там на вершине холма постоянно дует ветер. Не лучшее поле, но уж точно большое. И вот мы там пинали мяч туда-сюда. Алан Уоддл играл за нас в нападении, и мы создали семь моментов. Ни один не забили - Алан мог бы записать на свой счёт три-четыре, но ему не везло, а Макфол делал потрясающие сейвы под ногами у игроков. Но мы играли как континентальные команды! Мы играли по всей ширине поля, держали мяч, делали длинные обостряющие пасы. Но голов не было, и ребята из прессы обозвали игру скучной. Я вышел к ним и сказал: «Так и надо играть - только ещё голы забивать. Неопытный Алан Уоддл мог забить три или четыре! Мы не давали „Ньюкаслу“ мяч на их же собственном поле - такая несправедливость, это же был их мяч!»

На «Уэмбли» мы сыграли точно так же, как на «Сент Джеймс Парке», за исключением того факта, что газон «Уэмбли» был лучше и мы забили три гола. Если бы мы забили три гола тогда в Ньюкасле, пресса сходила бы с ума после матча. Они бы писали: «Это восхитительно! Так и надо играть!»

В день матча BBC подключили меня и Джо Харви из наших отелей для разговора перед игрой. Когда мы закончили беседу и я снимал микрофонные провода, я сказал: «Господи, Джо Харви уже кажется побеждённым, а чёртова игра ещё даже не началась». Я услышал смех Дэвида Коулмана и понял, что сказал это в эфир. Я не собирался этого делать, я думал, мы уже закончили. На «Уэмбли» мы с Джо сидели рядом, что необычно для менеджеров. Но мы так захотели - мы знаем друг друга уже очень давно.

Для меня та игра стала кульминацией всего. Хороший стадион, и мы выиграли 3:0. В одном из эпизодов мы провели двенадцать пасов подряд, а тринадцатым ударом Кевин Киган отправил мяч в ворота.

Когда закончилась игра и началась кутерьма, я сказал игрокам: «Идите к сектору Ньюкасла. Они отличные болельщики, совсем как ваши». Они сходили туда и получили свои овации. Пара ребят из Ливерпуля упали на колени и целовали мне ноги. «Почистите мне ботинки хорошенько!» - пошутил я. Они были хорошие ребята, я знал их, они бывали у меня дома. Некоторые смеялись с ребят на коленях, но смеяться не стоило. Я не гордился этим. Это был просто знак уважения ко мне, да. И знак уважения к «Ливерпулю», к игре команды. Уважения ко всем, на самом деле. Они не кланялись мне, потому что я был каким-то богом. Они были рады победе, они гордились. У меня нет времени для тех, кто насмехается над этим. Я сам насмехаюсь над насмешниками.

То же самое касается и споров насчёт того, что игроки целуются после забитого гола. Это не проявление женственности. Это даже и не поцелуй. Они все сильные ребята, готовые к любой борьбе без колебаний. Мне, может, тоже не нравится видеть поцелуи, но как этого избежишь? Это всё пыл и страсть, они вовлечены в матч. Они играют ради болельщиков. И если кто-то забивает гол в важном матче, кто может остановить их объятия? Все эти насмешники просто не были в такой ситуации. Они не понимают этого ощущения.

За сезон до Кубка, когда мы выиграли чемпионат, я в каком-то матче подходил к Копу, а когда возвращался, то увидел, как полицейский отобрал красный шарф, как будто это было отрепье. Я сделал ему выговор. «Не поступайте так. Это очень ценная вещь». Такое меня всегда раздражает.

Мы выиграли Кубок и продемонстрировали всем, как надо играть в настоящий футбол. Я дал мой плащ продюсеру с BBC. «Несите плащ», - сказал я. - «И поосторожнее. Если что случится, вам придётся заплатить за него, а я купил его в Роттердаме - до Роттердама нынче ехать ой как дорого! Вы можете гордиться тем, что отнесли плащ Билла Шенкли в раздевалку. Я впишу вас в программку в следующем сезоне, если вы справитесь».

Я почему-то не сходил к сектору болельщиков «Ньюкасла», и зря, мне стоило это сделать. Они потрясающие люди. Сколько бы я ни приезжал в Тайнсайд, ко мне всегда хорошо относились, и мы всегда перешучивались со зрителями с первых рядов. Никто никогда не освистывал меня.

Когда я возвращаюсь в эти места, на стадионы, где я бывал как игрок и менеджер, везде меня очень хорошо принимают. Гостеприимство клубов поражает - наверное, потому что они говорят про себя: «Слава Богу, что этот чертяка не играть в футбол приехал!»

Фотографии: liverpoolecho.co.uk, guardian.co.uk